Их лучшая операция провалится, власть и престиж Оуни Мэддокса и его бандитов-горцев будут иметь жалкий вид. Мы нашли на Малверн-авеню самое подходящее место для такой игры. Называется «Мэри-Джейн».

– Черт! – воскликнул Боб Билли, один из самых агрессивных членов команды, дорожный патрульный из Миссисипи. – Значит, мы все-таки повышибаем дурь из нескольких бедолаг.

Раздался дружный смех, послышались одобрительные восклицания.

Эрл дождался, пока шум утихнет.

– Отлично, – сказал он. – Все прекрасно и хорошо, но вы должны понимать, куда идете. Вы идете в настоящий бой. Не раз и не два получится так, что события выйдут у вас из-под контроля. Прольется кровь, в том числе и кровь некоторых из вас. Знайте, что будет именно так. Если это больше того, на что вы рассчитывали, когда заключали контракт, что ж, ничего не попишешь. Но я хочу провести голосование, причем тайное, чтобы никто не чувствовал давления. Я хочу, чтобы вы написали на бумажках «нет» или «да». Только одно из двух. Потому что мы не сможем сделать то, о чем я говорил, если не будем в это верить.

Голосование было единогласным.

21

– С ним покончено, – сказала графиня.

– А если нет? – ответил Бен.

– С ним покончено. Я знаю, что это так.

– А предположим, что нет? Он хитрый ублюдок, скользкий и башковитый. Он так или иначе выкарабкается. И узнает, что я говорил против него. И задумается об этом. И услышит о пустыне и строительстве, которое я веду там, и о моих планах. И прочитает какую-нибудь надпись на стене. Он знает, что, хотя я нахожусь в другом штате за две гребаных тысячи миль от него, наши дорожки очень даже здорово пересекаются.

– Не будь параноиком, дорогой.

– Кто такой параноик?

– Человек, который уверен, что все только и думают, как бы ему навредить.

– А так оно и есть. Все только и мечтают мне подгадить.

– Может, и мечтают, но не могут. Потому что ты умнее и быстрее и раньше всех все замечаешь.

Они бездельничали возле бассейна «Кантри-клуба» в Беверли-Хиллз, над сияющей, словно гигантская драгоценность, изумрудно-голубой водой, в окружении живых легенд кинобизнеса, их жен, их детей, их менеджеров, их помощников, их телохранителей. Графиня была облачена в белый эластичный купапьник а-ля Эстер Уильямс; ее ноги покрывал коричневый загар, полный бюст так и рвался на свободу, ногти на пальцах ног были ярко-красными.

Багси надел облегающие красные купальные трусики, являя миру чрезвычайно спортивную фигуру с играющей мускулатурой, большие кулаки и туго обтянутую материей его гордость – фантастически огромный член. Багси тоже был покрыт коричневым загаром, солнце неправдоподобно ярко сверкало на его набриолиненных волосах. Он походил на кинозвезду, он носил солнечные очки, подобно кинозвезде, и потягивал из высокого стакана пина-коладу, напиток кинозвезд.

Вирджиния отправилась в одну из своих поездок на восток, навешала каких-то престарелых родственников – по крайней мере, так она сказала. Честно говоря, он не имел четкого представления о том, где она находилась, но его даже радовало ее отсутствие, потому что она могла оказаться серьезной занозой в заднице. В последнее время она частенько раздражала его.

Графиня, по контрасту с Вирджинией, действовала на него успокоительно. Ее звали Дороти Дендайс Тэйлор Дифассио, причем последняя часть имени делала ее самой настоящей графиней, хотя графа она давно уже бросила. Она была одной из самых первых любовниц, которых Бен имел в Южной Калифорнии, благодаря своему титулу она обладала связями в Италии, и у них на пару было несколько безумных приключений.

– Именно поэтому мне нужен резервный план, причем срочно.

– Ты что-нибудь придумаешь.

– Я должен быть наготове. Сейчас он занят этим чертовым разгромом его заведений. Только об этом все и говорят. У него во владениях пришили двух крутых кливлендских парней, и теперь его поливают грязью во всех отделениях синдиката по всей стране. Он сейчас настолько слаб, что вряд ли справится с этим наездом. Но я его знаю. Он что-нибудь придумает и так или иначе, но выкрутится, вот увидишь.

– Ты слишком уж сильно превозносишь его, милый. Посмотри-ка, какой хорошенький!

Она указала пальцем на юного служителя при бассейне. Эти существа приезжали сюда со всех концов Америки, чтобы стать кинозвездами. Большинство проваливалось начисто, но некоторым удавалось достичь высокого положения прислуги в клубе. Они демонстрировали здесь свои тела и белокурые локоны, надеясь, что кто-нибудь из продюсеров остановит на них свой взгляд. Тот, которого заметила графиня, казался, однако, более упитанным, чем большинство остальных, и был скорее темным шатеном, а не блондином.

– Эй, мальчик, – позвала она.

– Господи, Дороти! – удивился Багси. – Ты что, собираешься трахнуться с ним прямо здесь?

– А почему бы и нет? Хотя это помешает мне вовремя успеть к столу в «Эль-Марокко». Мальчик, подойди сюда.

Тот повиновался.

– Как тебя зовут? – спросила женщина.

– Рой, мэм, – ответил он.

– Рой, да? Как мило. Рой, мне кажется, что я хотела бы выпить коктейль с виски и несколькими ломтиками лимона. Как по-твоему, ты сможешь это запомнить?

– Да, мэм.

Парень поспешил прочь.

– Этот мальчишка когда-нибудь станет большой звездой, – сказала графиня. – В нем есть нечто такое, je ne sais quoi [32] .

– А я знаю, – ответил Багси. – То, как он уставился на мои причиндалы, ясно говорит, какое будущее его ждет в этом городе!

– Бен, какой ты грубый. Я не думаю, что он гомик.

– Все красивые – гомики. Ну а теперь давай вернемся к моим проблемам.

– О, милый, ты совершенно прав! – воскликнула Дороти. – Я совсем забыла. Реальные проблемы бывают только у тебя. У всех нас, остальных, случаются только мелкие раздражающие неприятности.

– Знаешь, Дороти, я не думаю, что этот Рой, мальчик при бассейне, собирается вытащить пушку и пришить тебя прямо здесь. Но я в опасности и должен разобраться с этой проблемой.

– Ты хочешь, чтобы Оуни погиб?

– Это... это не так просто. Мне нужно будет получить разрешение. Согласование должно пройти по обязательным каналам. А в наши дни все стало так разбросано. Такими вещами хорошо заниматься в Бруклине, где самое большое расстояние – это несколько кварталов, а теперь мотайся от побережья до побережья. Наладить все это будет чертовски трудно, да и времени займет – о-го-го.

– Значит, на самом деле ты хочешь просто убрать его с дороги, а не обязательно убивать.

– Да, это было бы здорово. Если бы я мог устроить так, чтобы его выслали лет на пять или посадили, то вернулся бы он уже совсем пустой.

– Хмм... А какие у него слабости? Может быть, он что-то строит из себя?

Бен надолго задумался. Он хорошо помнил красивую квартиру в стиле ар деко с видом на город, искусственный английский акцент, слуг, одетых в ливреи, общее ощущение элегантности.

– Он хочет быть британским джентльменом. Он хочет быть культу-урным. Он хочет быть похожим на Гэри Купера, а не на Кэри Гранта. Он любит мебель, искусство, картины всякие, особую еду. Он хочет быть королем. Он тянется стать кем-то большим, чем он есть на самом деле. Он пытается забыть, откуда вышел и на чем вырос.

– Понятно... – протянула графиня. – Вообще-то очень обычно. Именно поэтому я тебя так нежно люблю. Ты именно то, что ты есть. В тебе нет никакого лицемерия. Ни капельки.

– Я полагаю, что это комплимент.

– Ну конечно же. О, что это такое?

Это был Рой, рослый официант при бассейне. Он принес на серебряном подносе большой стакан с коктейлем и теперь подавал его мадам.

Графиня открыла свой кошелек из кожи аллигатора и вынула пятидесятидолларовую бумажку.

– Это тебе, милый, – сказала она.

– Спасибо, мэм, – ответил тот, немного наклонив голову, чтобы лучше видеть половые органы Багси, эффектно обрисованные облегающими купальными трусиками.