– Полностью с вами согласен, старина, – отозвался Ф. Гарри Херст. – Мистер Мэддокс иногда неплохо забавляет своих сотрудников, изображая из себя ист-сайдского гангстера.

Папаша решил тоже вмешаться в разговор.

– Он настоящий английский джент, самый джентльменский джент во всех наших краях, мистер мэр.

Мэр посмотрел на Папашу Грамли с таким видом, как будто с ним внезапно заговорила кучка собачьего дерьма, фыркнул и снова повернулся к Оуни.

– Вы должны что-то сделать, Оуни. В городе вот-вот остановится жизнь.

– О, я сомневаюсь, что можно говорить о таких крайностях, Лео. Девочки все так же резво крутятся на своих матрасах, алкоголь все так же течет, по электрическим проводам все так же приходит информация о лошадках, дураки все так же делают ставки на лошадей, дергают за рычаги и бросают кости, Ксавьер продолжает развлекать их, а на следующей неделе его сменит Дайна. Я только что заменил мои старые «уолтинги» здесь, в «Южном», на совершенно новую модель, называется «Миллз блэк черри». Прямо с чикагской фабрики, семьдесят пять штук. Такой красоты вы еще не видели. У меня самое лучшее место в стране. Так что, как видите, нам на самом деле не нанесли никакого ущерба. Мы потеряли два здания из восьмидесяти пяти и меньше ста тысяч долларов, да еще несколько, кажется шестьдесят пять, игровых автоматов. Это даже не ничто. Это мгновение, пустяк, удар крылышком мотылька.

Его слова не слишком успокоили представителей власти.

– Оуни, – сказал судья Легранд, – мэр еще не все выложил. Как говорил ФДР [30] , главное, чего мы должны бояться, это страха в его собственной черной сути. Если люди потеряют доверие к городу, Хот-Спрингсу конец. Он исчезнет. Он превратится в Малверн, или Расселвилл, или какой-то другой ничтожный городишко. Как и многие другие города, прославившиеся своей коррумпированностью, он держится на одной лишь иллюзии порока и удовольствия, которая, если можно так выразиться, сама в свою очередь является иллюзией безопасности, веры в то, что такие человеческие слабости не только допускаются, а даже поощряются. Если этот образ окажется поврежденным, то всему конец.

Судья говорил суровую правду.

На людях Оуни мог сказать только одно:

– Уверяю вас, что мы разрешим эту проблему. Говоря это, он прокрутил в голове добрый миллион мыслей.

– Я хочу сказать, – продолжал судья, – что с этой проблемой нужно покончить как можно скорее. Я думаю, что в наших деловых интересах была бы выразительная демонстрация силы и стойкости и в итоге победа.

– Судья, старина, ваша проницательность выше всякой похвалы. И я скажу в ответ, конечно, не так красноречиво, но не менее сердечно: я позабочусь об этом. Как я уже сказал: мы решим проблему. От вас же я ожидаю обычной работы. Должны идти те же самые платежи по тем же самым канатам. Вы должны обеспечивать дисциплину вашими средствами, чтобы мне не пришлось прибегать к моим. Вам понятно?

– Вполне, – ответил Лео. – Свою часть дела мы выполним.

– Мы все должны предпринять правильные шаги, – сказал Оуни, показывая тем самым, что аудиенция закончена.

Посетители отбыли.

– Ну что, появились у умных парней умные мысли? – спросил он у оставшихся. – Или я должен уволить вас, дураков, и набрать каких-нибудь чертовых тяжеловесов из Кливленда, Детройта или Канзас-Сити?

– Знаете, сэр, – ответил Папаша, – не стоит вам вот так разговаривать с Грамли. Вы нас знаете. Грамли встают за вас стеной всякий раз, когда мы бываем вам нужны, мистер Мэддокс. Вот чистая правда, как Бог свят.

Он подтянул затвердевшие от полного пренебрежения гигиеной штаны и отхаркнул полный рот чего-то черноватого в оскорбленно загрохотавшую плевательницу.

– Телефоны, – вдруг сказал Флем.

– Что? – вскинул голову Оуни.

– Проклятые телефоны. Если эти парни скрываются где-то в тайном месте и если мы не сводим глаз с мистера Беккера, но ни разу не видели, чтобы он выезжал из города, а он все равно оказывается там каждый проклятый раз, значит, он болтает со своими парнями по телефону. Вы в корешах с боссом телефонной компании. Так чего-бысть нам не подсесть на его линию и не послушать его звонки? Так мы узнаем, куда они захочуть ударить в следующий раз. Они туда, а мы уже тут как тут. Все равно что радиоразведка. Мы проделывали такие штуки с краутами [31]  в Италии под конец войны. Перехватывали их передачи, как делать неча.

– Знаете, Оуни, это прекрасная мысль, – одобрил Ф. Гарри. – В самом деле, исключительно хорошая. Я уверен, что Мел Парсонс сможет обеспечить техническую поддержку. В конце концов, он ведь тоже инвестор, не так ли?

– Да, так. Проклятье, вот это здорово. Папаша, ты вырастил настоящего гребаного гения.

– Я знавал, как все оно было в Италии в сорок пятом, – гордо сообщил Флем. – Это там меня потянули под военно-полевой суд.

– Ты попал под военно-полевой суд?

– Да, сэр. Во второй раз. Ну а в третий раз они...

Идея принадлежала Ди-Эй, но именно Эрл придумал, как ее осуществить. На следующее утро он вызвал Карло Хендерсона.

– Хендерсон, – сказал он, – что ты думаешь насчет небольшой поездки?

– Э-э-э... Я, сэр...

– Ничего серьезного. Так, обзорная экскурсия.

– Без проблем.

– У тебя есть соломенная шляпа?

– Здесь?

– Да.

– Нет, сэр.

– А как насчет какого-нибудь комбинезона, рабочей рубашки, грубых ботинок?

– Мистер Эрл, я из Талсы, а не из какого-то захолустья. Я учился в колледже. Я не фермер.

– Что ж, сынок, это прекрасно. Значит, ты сможешь догадаться, что лежит в этом мешке?

Он протянул молодому полицейскому сильно помятый бумажный мешок, весивший фунтов пять.

– Ну... я думаю, комбинезон, рабочая рубашка, грубые ботинки и соломенная шляпа?

– Угадал. Так вот, я хочу, чтобы ты нарядился Клайдом-фермером. Я хочу, чтобы кто-нибудь из этих федералов с электростанции отвез тебя в центр города. Вот и все, чего я хочу. Ты просто послоняешься вокруг квартала, где находится здание муниципалитета, в котором расположен офис мистера Беккера. И по двум-трем кварталам в разные стороны от него.

– И?

– Теперь о том, что ты должен искать. Грузовик телефонной компании с людьми или одним человеком. Припаркованный где-нибудь поблизости, может быть, около столба, но может быть, и возле уличного люка или телефонного щита на стене дома. Сложность в том, что ты не должен позволить ему заметить, что ты за ним наблюдаешь. Но если ты его найдешь, то должен внимательно пронаблюдать за ним. Ты наверняка заметишь, что он на самом деле не работает, а только делает вид. Но у него будут наушники и какая-то аппаратура, подключенная к контактам на столбе или где-то еoе, не знаю, что он там найдет. На самом деле он будет слушать. Он должен прослушивать все звонки, входящие и выходящие из офиса мистера Беккера.

– Но нам не звонят из офиса мистера Беккера.

При подготовке последнего рейда они использовали кодированные письма в конвертах, которые доставлял псевдопочтальон. Ди-Эй разработал эту систему как раз для того, чтобы избежать перехвата телефонных переговоров.

– Правильно. Не звонят. Это знаешь ты и знаю я. Знает мистер Беккер и, как нам с тобой известно, знает Ди-Эй Паркер, потому что именно он придумал всю эту затею. Но они этого не знают. Мы могли бы позволить этому человеку сидеть на столбе хоть до зимы, но мистер Ди-Эй придумал, как обратить их игру против них самих. Из этого может получиться действительно чертовски забавная игра. Не знаю, как для тебя, Хендерсон, но, черт возьми, я мог бы неплохо развлечься.

20

«В ХОТ-СПРИНГСЕ УБИТЫ ГАНГСТЕРЫ» – под такой шапкой через два дня вышла в Литл-Роке газета «Арканзасский демократ».

РЕЙДОВАЯ ГРУППА ОКРУЖНОГО ПРОКУРОРА

ОТПРАВЛЯЕТ ДВУХ РАЗЫСКИВАЕМЫХ

В ОКРУЖНОЙ МОРГ

Офицеры из управления окружного прокурора в ходе ночного налета на незаконное заведение для азартных игр открыли огонь и убили двоих очень опасных преступников, находящихся в федеральном розыске.